Картина написана: 1850 г.
Холст, масло.
Размер: 221 × 332 см

Описание картины «Девятый вал» И.Айвазовского

Художник: Иван Константинович Айвазовский
Название картины: «Девятый вал»
Картина написана: 1850 г.
Холст, масло.
Размер: 221 × 332 см

Выходец из крымского курортного городка, сын священника, с неблагозвучной фамилией Гайвазовский, впоследствии достиг мировой славы как художник-маринист. Он был самым последним и ярчайшим и российских художников-романтиков. Его притягивала свобода морской стихии и ее, словно женская, переменчивость. Творчество Айвазовского наглядно представляет принципы романтизма в живописи – из событий в жизни, а так же явлений природы отбирается не типичное, а то, что представляет уникальность и выходит за привычные для человека рамки. Окончив Императорскую академию художеств, юноша предпринял несколько неудачных попыток выставить свои картины, а потом вдруг начал обучение в классе по морской военной живописи. Это и определило его дальнейшую судьбу – Айвазовский убрал от своей фамилии мешающее «г» и отправился путешествовать по Крыму. Морская стихия привлекла его и в результате появились полотна, достойные звания шедевров, одно из которых – «Девятый вал».

Маринистическая тема подразумевает романтику, вселяющую страх. Еще древние цивилизации задумывались над губительной силой стихии, восхищались безбрежными водами и страшились их изменчивости. Греки считали третью волну во время шторма самой губительной, римляне – десятую, а жители Восточной Европы – девятый вал.

Картина Айвазовского с одноименным названием не пугает, она успокаивает, ведь передает торжество жизни – в неравной борьбе со стихией остались уцелевшие люди.

Первое, что броситься вам в глаза – это небо, играющее оттенками желтого, оранжевого и фиолетового. Из-за облаков чуть проглядывает солнце, начинает загораться рассвет. Ночью была буря. Где-то вдали накатывает девятый вал, а выжившие моряки, с трудом уместившиеся на обломке мачты, со страхом ждут его. Море на полотне – не безбрежно синее, а изумрудно-живое, темное, с вкраплениями розового отблеска заката.

Еще один момент – свет. Многие из тех, кто был в Феодосии и своими глазами видел полотно, ищут подсветку. Блики солнечных лучей на неспокойном море настолько загадочны, что придают творению Айвазовского объем и реалистичность.

У каждого, кто хоть раз увидел «Девятый вал» до предела обостряются все чувства. Художник ни в одном произведении не достиг такой анатомической точности изображения, как в этом. Биографы связывают это с тем, что Айвазовский пережил подобное в Бискайском заливе, а судно, на котором он находился в тот момент, похоронили все европейские и российские газеты. Наверное, увидев своими глазами дикость морской стихии, мастер не смог удержаться от того, чтобы ее не запечатлеть.

Психологизм картины используется в наши дни на многих психологических тренингах. Группка выживших после бури знает и видит, что надвигается последняя волна – та самая убийца. Карабкаясь на мачту из последних сил, каждый из них поддерживает товарища. Люди не теряют надежду, ведь знают, что минует девятый вал и выживших спасут.

Следующий психологический маневр мастера – «на грани», когда бездна вот-вот заберет человеческие жизни или даст им шанс уцелеть. Вы можете лишь представить, что произошло ночью, какая трагедия случилась, и сколько людей не уцелело.

Причем выживших мужчин на мачте вы замечаете не сразу – настолько ярко изображение рассвета. Лишь потом присматриваетесь и видите уцелевших пятерых мужчин. Если принять во внимание, что в среднем команда судна тех времен составляла больше сотни человек, то ощущается весь ужас ночного шторма. Самый старый из них из последних сил держится за обломок корабля. Возможно, девятый вал заберет его жизнь вместе с тем человеком, что тянет руку к небу, будто посылая мольбы о спасении. Трое других стараются поддерживать друг друга, чтобы не соскользнуть со спасительной мачты. Именно они, кажется, выживут после разрушительной волны, но сейчас, по замыслу художника, олицетворяют надежду на спасение.

Глядя на неистовую борьбу человека и стихии, многие из вас вспомнят Хемингуэя и его «Старика и море». Однако, если писатель изображает диалог человека и стихии, то маринист передает жизнь самого водного пространства.

Колористика картины потрясающая – все переходы цветов настолько плавны, что порой невозможно определить, где начинается море и заканчивается небо. Одно лишь можно сказать с уверенностью – небо занимает большую часть холста. Облака имеют объем лишь в левой части холста, в правой они покрыты дымкой.

Четко прописаны волны, которые спокойны в нижней части. С дальнего расстояния они кажутся зелеными, но если вы подойдете ближе, то увидите здесь нефритовые, изумрудные, черные, лиловые, оранжевые оттенки. Синий присутствует только в левом нижнем углу картины, причем не как цвет, а как отблеск игры света на воде.

Еще один момент «Девятого вала»– движение. Облака, стремительно бегущие по небу, пена волн и люди представляют законченную и целостную композицию полотна. Посмотрев на картину, вы заметите, что цвета сменяют друг друга подобно тем самым валу разбушевавшегося моря. Поначалу возникает туман, который слегка начинают отогревать солнечные лучи. Они подсвечивают изумрудный девятый вал, а после появляется темно-синяя волна, которая таит в себе жуткие и мрачные недра моря.

Интересна судьба картины. Где бы ее ни выставлял Айвазовский, очередь желающих увидеть «Девятый вал» была сравнима лишь с потоком в Лувр к «Джоконде». Русские критики писали восторженные отзывы и сравнивали ее цветовую гамму с «Последним днем Помпеи» К. Брюллова.

Осенью 1850 года картина оказалась на выставке в московском Училище живописи, ваяния и зодчества. Иван Шишкин, которому тогда было всего 19 лет, рассказывают, несколько часов провел перед этой работой. Дальнейшая судьба автора полотен «Рожь», «Золотая осень» известна всем – от искусствоведов до Википедии.

Айвазовский был предан маринистической теме до конца своих дней. До него российская маринистика практически не существовала, художник стал ее создателем и гуру. Мастер был поэтом моря, романтиком стихии, который изображал морскую гладь и опасность вод на холсте, подобно Байрону на бумаге.

Продолжаем проект «История одной картины». В нем мы рассказываем о самых известных полотнах из петербургских музеев. Сегодня – «Девятый вал» Ивана Айвазовского .

Иван Айвазовский. «Девятый вал». Холст, масло. Размеры: 221х332 см

Великий русский художник Иван Айвазовский имеет армянские корни. Его предки носили фамилию Айвазян. Сам он был записан в метрических книгах как Ованнес Айвазян. А его отец подписывался фамилией «Гайвазовский ». Эту же фамилию при поступлении в художественную школу использовал и будущий живописец. Спустя несколько лет он решил отбросить первую букву - и стал Айвазовским.

Факт второй. Служебный.

В сентябре 1844 года Петербургская академия художеств присвоила Ивану Айвазовскому звание академика. А еще через несколько дней художник был причислен к Главному морскому штабу. Он получил звание первого живописца и право носить морской мундир. В его обязанности входило писать виды русских портов и приморских городов. Правда, денежное пособие художнику не назначили – работать приходилось «на общественных началах».

Факт третий. Народный.

Картина «Девятый вал» была написана в 1850 году. Название Айвазовский взял из народного поверья о том, что во время шторма одна из волне выделяется своей мощью и размерами. Кстати, древние греки считали самой гибельной волной третью, римляне - десятую. В представлениях других мореплавателей самым сокрушительным был именно девятый вал.

Факт четвертый. Стихийный

Для картины Айвазовский выбрал страшный момент стихии. Мы видим огромные волны, небо в всполохах и кучку людей, отчаянно борющихся со стихией. Удастся ли им пережить самую мощную волну? Однозначного ответа художник не дает. Но появившийся, может быть на одно мгновение, просвет, чуть правее от центра картины, дает надежду на спасение.

Факт пятый. Феодосийский

Естественно, над картиной Айвазовский работал в своей студии в Феодосии. Но в ней запечатлен момент, запомнившейся художнику бури, которую он видел в Бискайском заливе в 1844 году. Судно с Айвазовским угодило в шторм и только чудом ему удалось спастись. Причем в некоторых газетах уже успели сообщить о гибели русского живописца. Однако сильно поврежденное судно спустя несколько дней вернулось в порт.

Факт шестой. Мастерский

Художник работал в мастерской, которая находилась в северной части его дома в Феодосии, куда солнечный луч проникал только вечером, после трех часов. Поэтому он был ограничен по времени в работе над картиной. Некоторые специалисты говорят, что на написание этого шедевра, без учета предварительной работы над эскизами, у художника ушло всего три часа. Поверить в это сложно, учитывая масштабы полотна.

Факт седьмой. Успешный

Картина пришлась публике по душе. Где бы ее ни выставлял Айвазовский, выстраивалась очередь. Русские критики писали восторженные отзывы и сравнивали полотно с «Последним днем Помпеи » Брюллова . Осенью 1850 года картина оказалась на выставке в московском училище живописи, ваяния и зодчества. Иван Шишкин , которому тогда было всего 19 лет, рассказывают, несколько часов провел перед этой работой.

Факт восьмой. Третьяковский

Известный коллекционер Павел Третьяков заинтересовался успехами Айвазовского. «Девятый вал» ему понравился особенно, и он собирался купить ее у художника. В одном из писем Третьяков писал Айвазовскому: « ...дайте мне только Вашу волшебную воду такою, которая вполне бы передавала Ваш бесподобный талант! Уж очень хочется поскорее иметь Вашу картину в своей коллекции!».

Факт девятый. Имперский

Но Третьякову не повезло. Картину купил император Николай I для Эрмитажа. В 1897 году она была передана в создававшийся тогда Русский музей. Там она находится и сейчас.

Факт десятый. Японский

Впрочем, иногда картина отправляется в турне. Из Русского музея она выезжала 8 раз. Самая дальняя поездка – в Японию . Как ни странно, но жители страны восходящего солнца вообще неровно дышат к творчеству Айвазовского. В 2003 году, в год 30-летия музея «Фуджи-музея», его администрация провела опрос среди посетителей: какое из произведений за тридцать лет больше всего запомнилось? И японские зрители дружно ответили: «Девятый вал» Айвазовского».

В сентябре 1844 г. Айвазовскому присвоили звание академика, и он был командирован в Главный морской штаб, чтобы делать зарисовки портов на Балтике. Но уже весной 1845 г. художник понимает, что не может жить вдали от родной Феодосии. Его не могут удержать в Петербурге даже слава и хороший заработок.

На побережье художник построил себе дом и остался здесь на всю жизнь. Он трогательно любил свою родную Феодосию и набегавшие на ее древние стены волны Черного моря, которые давали ему сюжеты для его гениальных картин. Всю свою жизнь художник испытывал ненасытную жажду творчества, которую можно было утолить только вдали от шумной суеты больших городов. Море стало для него главным героем и прославило его.

Проживая у моря и общаясь с матросами, маринист довольно часто слышал о суеверных приметах. У него возникает мысль изобразить это старинное поверье о несущей неминуемую гибель морским судам девятой волне. Суеверие имело несколько вариантов. Например, греки называли погибелью третью волну, древние римляне - десятую, но моряки, прибывшие в город из дальних стран, таинственным шепотом рассказывали, что самая сокрушающая все на своем пути – это девятая волна. Именно эту легенду и выбрал Айвазовский и в 1950 году он создает картину Девятый вал. Он решил изобразить противостояние силы человека и грозной морской стихии, выбирая самый драматический миг.

Вздымающееся до небес море и низкое небо, почти сливающееся с необыкновенно высокими волнами - и посреди этого буйства моряки, накануне потерпевшие страшное кораблекрушение и теперь пытающиеся спастись на разбитых мачтах и бревнах. Их вот-вот накроет приближающаяся огромная вспененная волна. Кучка людей на грани отчаяния борется с неукротимой стихией, но как им противостоять ей, смогут ли… Ответа нет…

Живописец изображает крайнее отчаяние людей, застигнутых морской бурей, но отнюдь не смирение или панику, а борьбу со стихией. И стоя у этого полотна в Государственном русском музее Санкт-Петербурга, с замиранием сердца не отрывая взгляда от этого шедевра, нам очень хочется верить, что, несмотря на чудовищный шторм и такие ненадежные бревнышки, люди смогут спастись.

Картина Айвазовского Девятый вал просто завораживает, очаровывает и в тоже время ужасает действиями природы, неумолимой морской стихией. Мы стараемся отыскать то, что дает нам уверенность в счастливом спасении. Возможно, это лучи восходящего солнца и светлая дорожка посреди грозно вздымающихся гигантских волн. Хотя название картины говорит о том, что неистовый девятый вал может уничтожить и погубить горстку людей, которые чудом спаслись после того, как их парусник пошел ко дну. Держась поблизости, они стараются подбодрить себя и других. За небольшой обломок мачты, все что осталось от корабля, крепко уцепились четверо моряков в непривычной одежде. Еще один матрос пытается взобраться на этот обломок, хватаясь за падающего с нее человека.

Непревзойденный талант Айвазовского смог найти точные краски и композицию, чтобы изобразить величие, мощь и даже какую-то мистическую красоту морской стихии. Сквозь драматизм сюжета нам виден оптимизм автора произведения. Это колористический характер полотна. Через просвет грозы волны переливаются словно радуга – символ надежды.

Айвазовского часто называют наиболее ярким представителем романтического направления. Он всегда стремился отобразить в огромном многообразии явлений, то, что, по его мнению, выходило за рамки серых будней.

Полотно было продемонстрировано в Москве, и с самой первой публичной выставки стало не пререкаемым шедевром. О нем рассказывали всем родным, друзьям и просто знакомым, складывали легенды. Посмотреть на картину приходили по несколько раз. По числу «паломников» ее можно сравнить, например с «Последним днем Помпеи» Карла Брюллова.

Некоторые биографы Айвазовского предполагают, что живописец в этом произведении изобразил свое путешествие, когда он оказался в штормовых водах, в Бискайском заливе в 1844 г. Корабль, попавший в этот страшный шторм, посчитали погибшим. Газеты Петербурга и некоторых стран Европы поместили сообщение о этой трагической гибели талантливого русского художника, имя которого уже тогда пользовалось известностью. Но, к счастью, корабль сумел выйти из схватки со стихией почти невредимым.

Существует мнение, что Айвазовский рисовал не с натуры, а воображал ситуацию и вспоминал виденное им ранее, а затем гениально соединял их в своих картинах. Но ведь действительно невозможно хотя бы на миг представить, что такой шторм возможно написать с натуры.

Картина «Девятый вал» Ивана Айвазовского стала наиболее известным и по сей день непревзойденным живописным шедевром. После создания полотна в 1950 году его приобрел император Николай I для Эрмитажа, а в 1897 г. передан в Русский музей.

29 июля исполняется 199 лет со дня рождения знаменитого художника-мариниста Ивана Айвазовского . За всю жизнь он написал около 6 тысяч картин на морскую тему, а самой известной среди них является «Девятый вал» . История создания этого шедевра позволяет приблизиться к пониманию основных принципов работы художника над морскими пейзажами и приоткрыть завесу над тайнами его творческой мастерской.

Иван Айвазовский (Ованес Айвазян) родился в Крыму, в Феодосии, и с детства слышал рассказы моряков об опасностях и приключениях, случавшихся с ними в плавании. По древним морским поверьям, девятый вал – самая мощная и страшная из идущих одна за другой во время шторма волн (древние греки считали самой опасной третью волну, а римляне – десятую). Позднее физики объяснили это явление принципом интерференции: несколько волн сливаются в единый вал и срабатывает эффект синергии.

В ХХ в. в советском искусствоведении бытовала традиция истолкования сюжета картины как политической аллегории: неизменно вспоминалась волна революций, прокатившаяся в 1848 г. в Европе, и безвременная кончина В. Белинского. Однако вряд ли к автору «Девятого вала» это имеет какое бы то ни было отношение. Художник большую часть жизни провел в приморском городе – Феодосии, и был просто влюблен в морскую стихию, особенно в моменты шторма. Буря Айвазовского – это природное явление, прекрасное в своей мощи и свободе, и не стоит тут искать подтексты и скрытые смыслы. Кроме того, роковое противостояние человека и стихии – типичная для романтических произведений тема.

Буря вызывала у художника не страх перед стихией, а упоение ее непостижимой силой. Показателен в этом отношении один эпизод из жизни Айвазовского. Однажды он плыл на корабле из Англии в Испанию и попал в сильный шторм. После этого в европейской прессе даже появились сообщения о его гибели. Позже он заявил о том, что эти новости были ошибочными и признался в том, что многие пассажиры, обезумев от страха, тогда действительно мысленно попрощались с жизнью, а он с восхищением наблюдал за разбушевавшимся морем: «Страх не подавил способности воспринять и сохранить в памяти впечатление, произведенное бурею, как дивною живою картиною».

Интересно то, что и эту, и большинство других работ художник писал не с натуры, а по памяти. Сам он так объяснял свою позицию: «Живописец, только копирующий природу, становится ее рабом, связанным по рукам и ногам. Движение живых стихий неуловимо для кисти: писать молнию, порыв ветра, всплеск волны немыслимо с натуры. Для этого-то художник и должен запомнить их и этими случайностями, равно как и эффектами света и теней, обставлять свою картину». С натуры он делал только наброски, а дальше работал над картиной в мастерской.

Для того, чтобы воспроизводить сюжет по памяти, нужно было работать очень быстро, чтобы не утратить первоначального впечатления и успеть запечатлеть увиденное. Поэтому Айвазовский писал по несколько часов кряду, иногда по 12 часов без перерыва, и не понимал художников, которые работают над картинами по несколько месяцев или даже лет. «Девятый вал» был написан за 11 дней. «Не отхожу от картины, пока не выскажусь», – говорил он. А его техника написания волн удивляла знатоков живописи: он умел создавать движущуюся и почти прозрачную морскую волну. Эффект прозрачности достигался с помощью лессировки – нанесения тончайших слоев краски друг на друга. Его лессировку критики называли виртуозной.

Эта картина была написана, когда художнику было всего 33 года, и сразу после создания ее ждал ошеломляющий успех, во время первого показа в 1850 г. в Московском училище живописи, ваяния и зодчества. Люди приходили по несколько раз, чтобы снова увидеть «Девятый вал». Эту работу вместе с «Последним днем Помпеи» Брюллова называли высшим расцветом романтизма в российском изобразительном искусстве. Еще одно подтверждение этого факта –

Сюжет

Чудом выжившие после шторма люди готовятся встретить новый удар стихии — тот самый девятый вал, грозу всех, кто в море. От судна остались лишь щепки, на горизонте — ни клочка земли. Пятеро восточных мужчин из последних сил держатся за мачту. Казалось бы, шансов выжить — ноль, но яркое восходящее солнце дарит надежду на спасение и героям сюжета, и зрителям.

Контекст

Как это всегда бывает в историях великих произведений, есть смысл на поверхности, а есть подводные течения (как бы двусмысленно это не звучало в контексте данного полотна).

Благодаря картинам к 22 годам Айвазовский заслужил дворянство

Начнем с простого. Айвазовский родился в портовой Феодосии. Когда живешь бок о бок с моряками, остаться в стороне от посиделок, во время которых то и дело звучат байки о плаваниях, невозможно. Фантастические рассказы о сокрушительных штормах, чудо-существах из глубин, богатствах и сражениях — чего только не услышишь от людей, которые большую часть жизни проводят в открытой воде.

Конечно, одна из самых страшных историй — о девятом вале. Это как суд господний, только в море. И вот Айвазовский подумал, а почему бы не запечатлеть это на полотне?

Еще в древности люди приметили, что волны на море разные. Потом физики сформулировали принцип интерференции (это когда несколько волн сливаются в единый вал, и срабатывает эффект синергии). Так вот на почве наблюдения родилась мысль о том, что во время морской бури есть некая девятая волна (именно девятая!), которая является самой сильной и опасной. При этом древние греки роковой волной считали третью, а римляне — десятую.

Люди творческие — художники, писатели, поэты, — использовали этот образ как некий символ кары, неукротимой природной силы. Державин, Полежаев, Аксаков, компания под псевдонимом Прутков, даже Пушкин, а позднее Лесков, Данилевский и Смирнова-Сазонова. Иными словами, кого только не вдохновляла история о девятом вале. Современники Айвазовского могли смело смотреть на полотно и для пущего трагизма цитировать, к примеру, Пушкина или еще кого.

Настоящее имя Айвазовского — Ованес Айвазян

Кстати, по одной из версий, в основу сюжета легли не только байки матросов, но и личные впечатления художника, который за несколько лет до написания картины сам попал в шторм в Бискайском заливе. Считали, что судно погибло, газеты даже написали, что все, дескать, сгинул Иван в пучине морской. Но ничего, обошлось.

Другая сторона истории — душевные треволнения художника. К середине 1850-х Айвазовский переживал из-за смерти нескольких своих друзей, в том числе Белинского. В Европе тем временем бурлили революционные события. Художник не мог оставаться равнодушным. «А он, мятежный, просит бури…», — цитата вполне описывает мариниста в тот период. Все же Айвазовский был человеком аполитичным, поэтому ввязываться в революционные кружки не стал, а все сказал в своей картине.

«Девятый вал» сразу стал хитом. Когда картину выставили в Москве, люди приходили смотреть на нее, как в кино — по несколько раз на неделе. На выставке ее купил Николай I и передал Эрмитажу. В конце XIX века полотно попало в коллекцию Русского музея, где находится и сегодня.

«Корабль среди бурного моря», Айвазовский (1887)

Впоследствии Айвазовский на­писал целую серию «бурь». Они чередуются с изображениями спокойного элегического моря.

Судьба художника

Ованес Айвазян (таково имя Ивана Айвазовского) родился в Феодосии в купеческой семье. Родители не особенно усердствовали в поддержке художественных талантов старшего сына. И кто знает, получила бы история мариниста, если бы не помог ему архитектор Яков Кох.

Наследие Айвазовского — 6 тысяч картин

Иван всегда был молодец. С детства — прилежный ученик. Все его хвалили, замечали, продвигали. Кроме, разве что, Таннера, который, хоть и был учителем Айвазовского, но страшно ему завидовал и боялся, что студент подорвет моду на учителя. Дело дошло даже до жалобы Николаю I. Дескать, посудите, государь, я ему запретил самостоятельные работы писать, а он, наглец, не только ослушался, еще и выставил их на всеобщее обозрение.

Другие педагоги Айвазовского ценили и всячески двигали вперед. Благодаря своим картинам к 22 годам Айвазовский заслужил личное дворянство, после чего с легким сердцем отправился на несколько лет за границу учиться уму-разуму. Через четыре года он вернулся модным, свежим, дерзким мастером. Такую звезду, да еще и мариниста, вовремя завербовал Главный морской штаб России. (Тогда ведь штатных фотографов не было, приходилось искать художников.)

Айвазовский очень любил играть на скрипке восточные мелодии. Автопортрет (1880)

Но недолго строил Айвазовский столичную карьеру — вернулся в родную Феодосию. Чем бы, вы думали, он там занимался? Море писал? Не без того, но не это было основным. Творить Айвазовский мог и без моря — с натуры он делал лишь набросок, а дальше в мастерской додумывал остальное. «Сюжет картины слагается у меня в памяти, как сюжет стихотворения у поэта: сделав набросок на клочке бумаги, я приступаю к работе и до тех пор не отхожу от полотна, пока не выскажусь на нём моей кистью. Набросав карандашом на клочке бумаги план задуманной мною картины, я принимаюсь за работу и, так сказать, всею душой отдаюсь ей…», — признавался художник.

В Феодосии он основал школу живописи, занимался охраной памятников культуры, организовывал археологические раскопки, благоустраивал город и всячески старался ради процветания малой родины. Благодаря его ходатайству в Феодосии появился крупнейший на весь Крым порт.

За более чем 80 лет насыщенной и благополучной жизни Айвазовский написал — внимание! — 6 тысяч картин на морскую тему. И организовал более 100 персональных выставок. Кажется, этот успех повторить еще никто не смог.