Джордж Оруэлл – британский писатель и публицист, человек, который подобно многим представителям европейской интеллектуальной элиты, был ярым приверженцем левых взглядов, но затем полностью разочаровался в социализме. За книги Оруэлла в Советском Союзе можно было получить тюремный срок.
Джордж Оруэлл – это писательский псевдоним, настоящее имя писателя - Эрик Артур Блэр. Он родился в 1903 году, в Бенгалии (часть Индии), в семье мелкого британского чиновника, служившего в Опиумном департаменте. В 1904 году он вернулся вместе с матерью в Великобританию. Начальное образование будущий писатель получил в школе св. Киприана, с 1917 по 1921 год посещал Итон Колледж, где получал именную стипендию. Уже в 11 лет в одной из английских газет публикуется его стихотворение. С 1922 по 1927 год будущий писатель служил в колониальной полиции Бирмы, но неуживчивый характер Оруэлла привел к его отставке. Много позже эта часть его жизни будет отображена в творчестве писателя («Стреляя в слона»). В 1927 году он возвращается в Европу.
С этого времени Оруэлл начинает активную писательскую деятельность, он пишет прозу и публицистику. На жизнь зарабатывает случайными заработками. Ведет бедное, тяжелое существование, иногда занимается бродяжничеством. Однажды Оруэлл специально сильно напился, чтобы очутиться в тюрьме и узнать, каково оно там. Писатель берется за любую низкооплачиваемую работу: мойщика посуды, подсобного рабочего, помощника букиниста. Этот период он позже изобразил в своей книге «Вниз и вон в Париже и Лондоне». Также именно в это время рождается его литературный псевдоним. В этот период он сближается с представителями левых политических сил. В 1936 году писатель женится, а через полгода уезжает на войну в Испанию, в качестве специального корреспондента одного из английских изданий. Через некоторое время он присоединяется к партизанскому отряду, состоящему из социалистов троцкистского толка. Жена Оруэлла последовала в Испанию вслед за ним.
На войне он был шесть месяцев, потом получил серьезное ранение в горло. Оруэлл серьезно разочаровался в левых идеях, столкнувшись с внутренней борьбой среди руководства движения. Его бывшие соратники были объявлены «троцкистами» и за ними начали охотиться сами же испанские коммунисты. Оруэллу пришлось бежать из Испании. Именно тогда начали меняться его взгляды, и постепенно из социалиста он стал превращаться в буржуазного либерала и ярого антикоммуниста. В Испании Оруэллу пришлось столкнуться с коммунизмом сталинского типа, и он возненавидел его. Позже он опишет события испанской гражданской войны, в которой ему довелось участвовать (повесть «Память Каталонии»).
После начала мировой войны Оруэлл служил в народном ополчении, работал на Би-би-си, где вел антифашистскую программу и был корреспондентом британской газеты «Observer».
В конце 1943 года он приступает к написанию повести «Скотный двор» . В ней без всяких прикрас описывается Советский Союз и все события, которые произошли после революции 1917 года. Сатира была настолько убийственна и откровенна, что повесть отказались печатать в Англии и США (СССР был союзником против Гитлера). «Скотный двор» был впервые опубликован в 1945 году. В этом году внезапно умирает жена писателя, и он переезжает на небольшой остров, где начинает работать над главным произведением своей жизни – романом «1984» .
«1984» - это культовый роман-антиутопия, который показывает, во что может превратиться государство, идущее по тоталитарному пути развития. В романе Оруэлла нет светлого и прекрасного будущего, в нем изображено общество, в котором государство контролирует все: экономику, политику, средства массовой информации, личную жизнь человека и даже его мысли и поступки. Многие слова и выражения из книги уже давно стали узнаваемыми цитатами. В СССР книги «Скотный двор» и «1984» называли, не иначе как «идеологической диверсией, направленной на подрыв советского строя».
Джордж Оруэлл – псевдоним Эрика Блэйра (Erik Blair) – родился 25 июня 1903, в Матихари (Бенгалия). Его отец, британский колониальный служащий, занимал незначительный пост в индийском таможенном управлении. Оруэлл обучался в школе св. Киприана, в 1917 получил именную стипендию и до 1921 посещал Итонский колледж. В 1922–1927 служил в колониальной полиции в Бирме. В 1927, вернувшись домой в отпуск, решил подать в отставку и заняться писательством.
Ранние – и не только документальные – книги Оруэлла в значительной мере автобиографичны. Побывав судомоем в Париже и сборщиком хмеля в Кенте, побродив по английским селам, Оруэлл получает материал для своей первой книги «Собачья жизнь в Париже и Лондоне» (Down and Out in Paris and London , 1933). «Дни в Бирме» (Burmese Days , 1934) в значительной степени отобразили восточный период его жизни. Подобно автору, герой книги «Пусть цветет аспидистра» (Keep the Aspidistra Flying , 1936) работает помощником букиниста, а героиня романа «Дочь священника» (A Clergyman"s Daughter , 1935) преподает в захудалых частных школах. В 1936 Клуб левой книги отправил Оруэлла на север Англии изучить жизнь безработных в рабочих кварталах. Непосредственным результатом этой поездки стала гневная документальная книга «Дорога на Уиган-Пирс» (The Road to Wigan Pier , 1937), где Оруэлл, к неудовольствию своих нанимателей, критиковал английский социализм. Кроме того, в этой поездке он приобрел стойкий интерес к произведениям массовой культуры, что нашло отражение в его ставших классическими эссе «Искусство Дональда Макгила» (The Art of Donald McGill ) и «Еженедельники для мальчиков» (Boys" Weeklies ).
Гражданская война, разразившаяся в Испании, вызвала второй кризис в жизни Оруэлла. Всегда действовавший в соответствии со своими убеждениями, Оруэлл отправился в Испанию как журналист, но сразу по прибытии в Барселону присоединился к партизанскому отряду марксистской рабочей партии ПОУМ, воевал на Арагонском и Теруэльском фронтах, был тяжело ранен. В мае 1937 он принял участие в сражении за Барселону на стороне ПОУМ и анархистов против коммунистов. Преследуемый тайной полицией коммунистического правительства, Оруэлл бежал из Испании. В своем повествовании об окопах гражданской войны – «Памяти Каталонии» (Homage to Catalonia , 1939) – он обнажает намерения сталинистов захватить власть в Испании. Испанские впечатления не отпускали Оруэлла на протяжении всей жизни. В последнем предвоенном романе «За глотком свежего воздуха» (Coming Up for Air , 1940) он обличает размывание ценностей и норм в современном мире.
Оруэлл считал, что настоящая проза должна быть «прозрачна, как стекло», и сам писал чрезвычайно ясно. Образцы того, что он считал главными достоинствами прозы, можно видеть в его эссе «Убийство слона» (Shooting an Elephant ; рус. перевод 1989) и в особенности в эссе «Политика и английский язык» (Politics and the English Language ), где он утверждает, что бесчестность в политике и языковая неряшливость неразрывно связаны. Свой писательский долг Оруэлл видел в том, чтобы отстаивать идеалы либерального социализма и бороться с тоталитарными тенденциями, угрожавшими эпохе. В 1945 он написал прославивший его «Скотный двор» (Animal Farm ) – сатиру на русскую революцию и крушение порожденных ею надежд, в форме притчи рассказывающую о том, как на одной ферме стали хозяйничать животные. Его последней книгой был роман «1984» (Nineteen Eighty-Four , 1949), антиутопия, в которой Оруэлл со страхом и гневом рисует тоталитарное общество. Умер Оруэлл в Лондоне 21 января 1950.
Биография
Творчество
Все животные равны. Но некоторые равнее других.
- «Скотный двор»
Люди жертвуют жизнью во имя тех или иных сообществ - ради нации, народа, единоверцев, класса - и постигают, что перестали быть личностями, лишь в тот самый момент, как засвистят пули. Чувствуй они хоть немного глубже, и эта преданность сообществу стала бы преданностью самому человечеству, которое вовсе не абстракция.
«О дивный новый мир » Олдоса Хаксли был превосходным шаржем, запечатлевшим гедонистическую утопию, которая казалась достижимой, заставляя людей столь охотно обманываться собственной убеждённостью, будто Царство Божие тем или иным способом должно сделаться реальностью на Земле. Но нам надлежит оставаться детьми Божиими, даже если Бог из молитвенников более не существует.
Оригинальный текст (англ.)
People sacrifice themselves for the sake of fragmentary communities - nation, race, creed, class - and only become aware that they are not individuals in the very moment when they are facing bullets. A very slight increase of consciousness and their sense of loyalty could be transferred to humanity itself, which is not an abstraction.
Mr Aldous Huxley"s Brave New World was a good caricature of the hedonistic Utopia, the kind of thing that seemed possible and even imminent before Hitler appeared, but it had no relation to the actual future. What we are moving towards at this moment is something more like the Spanish Inquisition, and probably far worse, thanks to the radio and the secret police. There is very little chance of escaping it unless we can reinstate the belief in human brotherhood without the need for a ‘next world’ to give it meaning. It is this that leads innocent people like the Dean of Canterbury to imagine that they have discovered true Christianity in Soviet Russia. No doubt they are only the dupes of propaganda, but what makes them so willing to be deceived is their knowledge that the Kingdom of Heaven has somehow got to be brought on to the surface of the earth. We have not to be the children of God, even though the God of the Prayer Book no longer exists.
- Эссе «Мысли в пути» Дж. Оруэлла (1943 г.)
Всё оказывается несущественным, если видишь главное: борьбу постепенно обретающего сознание народа с собственниками, с их оплачиваемыми лжецами, с их прихлебалами. Вопрос стоит просто. Узнают ли люди достойную, истинно человечную жизнь, которая сегодня может быть обеспечена, или этого им не дано? Загонят ли простых людей обратно в трущобы, или это не удастся? Сам я, может быть, без достаточных оснований верю, что рано или поздно обычный человек победит в своей борьбе, и я хочу, чтобы это произошло не позже, а раньше - скажем, в ближайшие сто лет, а не в следующие десять тысячелетий. Вот что было настоящей целью войны в Испании, вот что является настоящей целью нынешней войны и возможных войн будущего.
Джордж Оруэлл
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Был яркий холодный апрельский день, часы били тринадцать. Уинстон Смит, прижав подбородок к груди и ежась от омерзительного ветра, быстро скользнул в стеклянные двери Дома Победы, но все же вихрь песка и пыли успел ворваться вместе с ним.
В подъезде пахло вареной капустой и старыми половиками. К стене против входа был пришпилен цветной плакат, пожалуй слишком большой для этого места. На нем было изображено лишь огромное, шириной больше метра, лицо человека лет сорока пяти с грубоватыми, но привлекательными чертами и густыми черными усами. Уинстон направился прямо к лестнице. Не стоило тратить время на вызов лифта, - даже в лучшие времена он редко работал, а теперь электричество, в соответствии с программой экономии, вообще отключали в дневное время, поскольку уже началась подготовка к Неделе Ненависти. Уинстону предстояло одолеть семь лестничных маршей. Он шел медленно и несколько раз отдыхал: ему уже тридцать девять лет, да к тому же на правой ноге у него варикозная язва. И со стен каждой площадки, прямо против двери лифта, на него глядело огромное лицо.
Это было одно из тех изображений, где глаза специально нарисованы так, чтобы взгляд их все время следил за вами. «БОЛЬШОЙ БРАТ ВИДИТ ТЕБЯ», - было написано на плакате снизу. Когда он вошел в свою квартиру, бархатный голос зачитывал сводку цифр, имевших какое-то отношение к выплавке чугуна. Голос шел из вмонтированной в правую стену комнаты продолговатой металлической пластины, напоминавшей тусклое зеркало. Уинстон повернул регулятор - голос зазвучал тише, но слова были по-прежнему различимы. Этот прибор (он назывался «монитор») можно было приглушить, но выключить совсем нельзя. Уинстон подошел к окну - маленькая щуплая фигурка, худобу которой еще больше подчеркивал синий форменный комбинезон члена Партии; у него были очень светлые волосы и румяное от природы лицо, кожа которого загрубела от скверного мыла, тупых бритвенных лезвий и холода только что закончившейся зимы.
Мир снаружи, даже сквозь закрытое окно, казался холодным. Внизу, на улице, ветер крутил пыль и обрывки бумаги, и, хотя на синем небе ярко светило солнце, все выглядело бесцветным, за исключением всюду расклеенных плакатов. Лицо с черными усами было везде. Одно было на фасаде дома напротив. «БОЛЬШОЙ БРАТ ВИДИТ ТЕБЯ», - говорила надпись, а темные глаза пристально заглядывали внутрь Уинстона. Ниже бился на ветру другой плакат, с оторванным углом, то открывая, то закрывая единственное слово: «АНГСОЦ». Вдали над крышами парил вертолет. Время от времени он нырял и зависал на мгновение, как огромная синяя муха, а потом по кривой снова взмывал вверх. Это заглядывал в окна полицейский патруль. Впрочем, патрули не играли роли. Роль играла лишь Полиция Мысли.
За спиной Уинстона голос из монитора все еще что-то бубнил про чугун и перевыполнение Девятого Трехлетнего Плана. Монитор был одновременно приемником и передатчиком, который улавливал любой звук, кроме очень тихого шепота. Более того, пока Уинстон оставался в поле зрения монитора, его можно было не только слышать, но и видеть. Конечно, никогда нельзя знать наверняка, наблюдают за тобой сейчас или нет. Можно только гадать, как часто и в каком порядке Полиция Мысли подключается к той или иной квартире. Вполне возможно, что они наблюдают за всеми и всегда. Во всяком случае, они могли подключиться к вашей линии в любой момент. И приходилось жить, зная, что каждый звук кто-то слышит и за каждым движением кто-то следит, если только этому не мешает полная темнота. И люди жили так - в силу привычки, которая стала уже инстинктом.
Уинстон по-прежнему стоял спиной к монитору. Так было безопаснее, хотя он хорошо знал, что спина тоже могла изобличать. Примерно в километре над унылым скоплением домов возвышалось огромное белое здание Министерства Правды, где он работал. И это, думал он со смутным отвращением, Лондон, главный город Первой Военно-Воздушной Зоны, третьей по численности населения провинции Океании. Он попытался вспомнить детство, вспомнить, таким ли был этот город раньше. Всегда ли тянулись эти кварталы разваливающихся домов, построенных в девятнадцатом веке? Всегда ли их стены подпирали деревянные балки, окна были забиты картоном, крыши покрыты ржавым железом, а странные ограды палисадников заваливались в разные стороны? Всегда ли были эти выбомбленные пустыри с грудами битого кирпича, поросшие иван-чаем, пыль штукатурки в воздухе? И эта жалкая грибная плесень деревянных лачуг там, где бомбы расчистили значительные пространства? Увы, он ничего не мог вспомнить, ничего не осталось в памяти, кроме случайных ярких, но малопонятных и не связанных друг с другом картин.
Министерство Правды, на новоязе (новояз был официальным языком Океании. Подробнее о его структуре и этимологии смотри в Приложении) - Миниправда, резко отличалось от окружающих домов. Его огромная пирамидальная конструкция из сверкающего бетона устремлялась в небо, терраса за террасой, метров на триста. Из окна Уинстона можно было прочесть красиво выписанные на белом фасаде три лозунга Партии:
ВОЙНА - ЭТО МИР.
СВОБОДА - ЭТО РАБСТВО.
НЕЗНАНИЕ - ЭТО СИЛА.
Говорили, что в Министерстве Правды три тысячи комнат над землей и столько же - в подземелье. В разных концах Лондона возвышались еще три здания примерно такого же вида и размера. Они подавляли собой все, и с крыши Дома Победы можно было сразу разглядеть все четыре. Здания принадлежали четырем министерствам, на которые разделялся весь правительственный аппарат. Министерство Правды заведовало всей информацией, руководило развлечениями, образованием и искусством. Министерство Мира занималось войной. Министерство Любви поддерживало закон и порядок. А Министерство Изобилия отвечало за экономику. На новоязе их называли так: Миниправда, Минимир, Минилюбовь и Мини-много.
Министерство Любви выглядело поистине устрашающим. В этом здании не было окон. Уинстон никогда не входил в него, он даже не приближался к нему ближе чем на полкилометра. В это здание входили только по официальным делам, да и то сквозь лабиринт заграждений из колючей проволоки, стальных дверей и замаскированных пулеметных гнезд. Улицы, ведущие к нему, патрулировали похожие на горилл охранники в черной форме, вооруженные складными дубинками.
Уинстон резко обернулся, не забыв придать своему лицу выражение полного оптимизма, - так было благоразумно делать всегда, находясь в поле зрения монитора, - пересек комнату и вошел в маленькую кухню. Он пожертвовал своим обедом в столовой, хотя знал, что дома ничего нет, кроме куска черного хлеба, который лучше приберечь на завтрак. Уинстон достал с полки бутылку бесцветной жидкости с простой белой наклейкой: «ДЖИН ПОБЕДЫ». У джина был отвратительный сивушный запах, как у китайской рисовой водки. Он налил почти целую чашку, приготовился и опрокинул в себя содержимое, как глотают лекарство.
Джордж Оруэлл - английский писатель и публицист.
Его отец, британский колониальный служащий, занимал незначительный пост в индийском таможенном управлении. Оруэлл обучался в школе св. Киприана, в 1917 получил именную стипендию и до 1921 посещал Итонский колледж. В 1922-1927 служил в колониальной полиции в Бирме. В 1927, вернувшись домой в отпуск, решил подать в отставку и заняться писательством.
Ранние - и не только документальные - книги Оруэлла в значительной мере автобиографичны. Побывав судомоем в Париже и сборщиком хмеля в Кенте, побродив по английским сёлам, Оруэлл получает материал для своей первой книги «Собачья жизнь в Париже и Лондоне» (Down and Out in Paris and London, 1933). «Дни в Бирме» (Burmese Days, 1934) в значительной степени отобразили восточный период его жизни.
Подобно автору, герой книги «Пусть цветёт аспидистра» (Keep the Aspidistra Flying, 1936) работает помощником букиниста, а героиня романа «Дочь священника» (A Clergyman"s Daughter, 1935) преподает в захудалых частных школах. В 1936 Клуб левой книги отправил Оруэлла на север Англии изучить жизнь безработных в рабочих кварталах. Непосредственным результатом этой поездки стала гневная документальная книга «Дорога на Уиган-Пирс» (The Road to Wigan Pier, 1937), где Оруэлл, к неудовольствию своих нанимателей, критиковал английский социализм. Кроме того, в этой поездке он приобрёл стойкий интерес к произведениям массовой культуры, что нашло отражение в его ставших классическими эссе «Искусство Дональда Макгила» (The Art of Donald McGill) и «Еженедельники для мальчиков» (Boys" Weeklies).
Гражданская война, разразившаяся в Испании, вызвала второй кризис в жизни Оруэлла. Всегда действовавший в соответствии со своими убеждениями, Оруэлл отправился в Испанию как журналист, но сразу по прибытии в Барселону присоединился к партизанскому отряду марксистской рабочей партии ПОУМ, воевал на Арагонском и Теруэльском фронтах, был тяжело ранен. В мае 1937 он принял участие в сражении за Барселону на стороне ПОУМ и анархистов против коммунистов. Преследуемый тайной полицией коммунистического правительства, Оруэлл бежал из Испании. В своем повествовании об окопах гражданской войны - «Памяти Каталонии» (Homage to Catalonia, 1939) - он обнажает намерения сталинистов захватить власть в Испании. Испанские впечатления не отпускали Оруэлла на протяжении всей жизни. В последнем предвоенном романе «За глотком свежего воздуха» (Coming Up for Air, 1940) он обличает размывание ценностей и норм в современном мире.
Оруэлл считал, что настоящая проза должна быть «прозрачна, как стекло», и сам писал чрезвычайно ясно. Образцы того, что он считал главными достоинствами прозы, можно видеть в его эссе «Убийство слона» (Shooting an Elephant) и в особенности в эссе «Политика и английский язык» (Politics and the English Language), где он утверждает, что бесчестность в политике и языковая неряшливость неразрывно связаны. Свой писательский долг Оруэлл видел в том, чтобы отстаивать идеалы либерального социализма и бороться с тоталитарными тенденциями, угрожавшими эпохе. В 1945 он написал прославивший его «Скотный двор» (Animal Farm) - сатиру на русскую революцию и крушение порожденных ею надежд, в форме притчи рассказывающую о том, как на одной ферме стали хозяйничать животные. Его последней книгой был роман «1984» (Nineteen Eighty-Four, 1949), антиутопия, в которой Оруэлл со страхом и гневом рисует тоталитарное общество.
